Художественный мир, изображаемый Островским в своих пьесах, не вымышленный. Это пространство, общество, в котором рос и воспитывался будущий драматург. Замоскворечье – место за Москвой-рекой, где селился торговый люд, который обслуживал жителей Москвы. По утверждению самого драматурга там из сёл образовывались города, а из крестьян – богатые фабриканты.

Именно сквозь купеческое сословие Островский видел всё многообразие коренной русской жизни – от торгующего крестьянина до крупного столичного дельца. Видел, как сохраняемое годами и столетиями разрушалось под давлением цивилизации, пришедшей с Запада.

Патриархальный мир русской жизни со своими правилами, законами внутрисемейной жизни, со своими праздниками и обычаями легко просматривается в пьесе «Бедность не порок». Семья Гордея Торцова – крупного купца – живет, сохраняя обычаи патриархальной старины. Сочельник – праздник народный и религиозный одновременно. Все домочадцы возвращаются домой из церкви. Но Гордей не в церкви, он ждёт своего гостя, которым очень дорожит и даже преклоняется перед ним. Ведь он фабрикант, москвич. Гордей во всём ему пытается подражать.

Вот он велит выгнать из дома парней и девушек, которые устроили в честь праздника привычные гаданья, песни, пляски. Извиняется перед гостем, что не по современному его жена отмечает праздник, что не может он её приучить к образованности, ведь, выдав дочь замуж за богатого (как он его представляет) фабриканта, он и сам переедет в Москву, а значит, нужны новые манеры, не устоявшиеся веками порядки взаимоотношений. Но как только дочь Люба умоляет отца не выдавать её замуж за нелюбимого, решение отца в стиле патриархальной старины – нет и всё тут.

В другом эпизоде рядом соседствуют привычные патриархальные устои и их шаткость. Вот ругается на молодёжь купец Гордей, а молодёжь купеческая слово поперёк молвит, не молчит. Вот влюблённый Митя предлагает украсть любимую и тайно обвенчаться.

Все эти эпизоды как бы предупреждают – шатаются устои патриархального мира, могут не выдержать перед цивилизованной Европой, уже давно простившейся с миром нравственных законов, поставив во главу всего власть денег.