Диомид Костюрин

 

БАЛЛАДА О НЕРОЖДЕННЫХ

Не рождён, не рождён в сорок первом,

Не рождён, не рождён в сорок третьем,

Не рождён, не рождён в сорок пятом.  

Не кричат не рождённые дети.

Нет ни плит, нет ни ветров над вами,

Нет ни солнечных дней, ни туманных,

Нужно тело, чтоб вспыхнуло пламя,

Нужно имя, чтоб стать безымянным.

Чтоб письмо в треугольном конверте,

Чтобы слезы тяжелые стыли.

Нужно жить хоть минуту для смерти,

Ну а вы и того не прожили.

Не рождён, не рождён в сорок первом,

 И еще  - не рождён в сорок третьем,

И еще - не рождён в сорок пятом...

Память вечная павшим солдатам!

 

Михаил Матусовский

 

ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ ИЮНЯ

 

Снова  все вещи в мешке,

Снова подтянут и юн я.

На календарном листке –

Двадцать второе июня.

В памяти снова встают

Лица, события, даты,

Снова солдатский наряд

Мне выдают интенданты.

Чёрной завесой беды

Не заволочены дали.

Что суждено испытать,

Мы ещё не испытали.

Нам ещё песен Джалиль

Не посылал из застенка.

Цел ещё город Смоленск,

Жив ещё Сеня Гудзенко.

Зою ещё не обжог

Холод  можайского снега,

И не написан роман

Про Кошевого Олега.

Пуля, которой Гайдар

Будет настигнут на тропке,

Где-то в Берлине ещё

Спит в магазинной коробке.

Не полыхают ещё

В сёлах украинских клуни.

Юности нашей рубеж –

Двадцать второе июня.

Боль не умерив свою

И не тускнея с годами,

Всё это снова встаёт

Каждое лето пред нами:

Первый наш эшелон,

Мчащийся к Приднепровью.

Первый клочок бинта,

Залитый первой кровью.

Первая на земле

Бомбовая воронка.

Вложенная в конверт,

Первая похоронка.

Первая под сосной

Вырытая могила.

Кажется, лишь вчера

Всё это с нами было.

Это – как давний спор,

Что бесконечно долог,

Это – как под ребром

Спрятавшийся осколок.

Душных теплушек бред,

Женщин бездомных лица –

Пусть это никогда

С вами не повторится.

Травы и листья в росе,

Дождь прошумел накануне.

Отзвуки дальней грозы,

Двадцать второе июня.  

 

Арсений Тарковский

СУББОТА, 21 ИЮНЯ

Пусть роют щели хоть под воскресенье.

В моих руках надежда на спасенье.

Как я хотел вернуться в до-войны,

Предупредить, кого убить должны.

Мне вон тому сказать необходимо:

"Иди сюда, и смерть промчится мимо".

Я знаю час, когда начнут войну,

Кто выживет, и кто умрет в плену,

 

И кто из нас окажется героем,

И кто расстрелян будет перед строем,

 

И сам я видел вражеских солдат,

Уже заполонивших Сталинград,

И видел я, как русская пехота

Штурмует Бранденбургские ворота.

Что до врага, то все известно мне,

Как ни одной разведке на войне.

Я говорю — не слушают, не слышат,

Несут цветы, субботним ветром дышат,

Уходят, пропусков не выдают,

В домашний возвращаются уют.

И я уже не помню сам, откуда

Пришел сюда и что случилось чудо.

Я все забыл. В окне еще светло,

И накрест не заклеено стекло.

 

Вадим Шефнер

 

22 ИЮНЯ

Не танцуйте сегодня, не пойте.

В предвечерний задумчивый час

Молчаливо у окон постойте,

Вспомяните погибших за нас.

 

Там, в толпе, средь любимых, влюбленных

Средь веселых и крепких ребят,

Чьи-то тени в пилотках зеленых

 На окраины молча спешат.

 

Им нельзя задержаться, остаться

Их берёт этот день навсегда,

На путях сортировочных станций

Им разлуку трубят поезда.

 

Окликать их и звать их — напрасно

Не промолвят ни слова в ответ,

Но с  улыбкою грустной и ясной

Поглядите им пристально вслед.

 

 

Степан Щипачёв

 

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

 

Казалось, было холодно цветам,

 и от росы они слегка поблёкли.

Зарю, что шла по травам и кустам,

 обшарили немецкие бинокли.

 

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,

и пограничник протянул к ним руки.

А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

влезали в танки, закрывали люки.

 

Такою все дышало тишиной,

 что вся земля еще спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

всего каких-то пять минут осталось!